Весть о кончине палестинского лидера затмила все новости на российских каналах и гибель собственных граждан в одном из субъектов Федерации оказалась по значимости где-то на последнем месте. Президент страны даже не удосужился выразить официальные соболезнования. Эта избирательность очень точно расставляет все знаки препинания во взаимоотношениях власти и народа (на всех уровнях), не оставляя у последнего никаких иллюзий относительно приоритетов государства. Есть основания беспокоиться, что когда ведомственный "разбор полетов" завершится, погорельцы с Паротурбинной своими проблемами начнут вызывать досаду, закономерно сменяющую сочувствие. Поэтому уже сейчас стоит задуматься над нюансами возмещения ущерба. Опыт Беслана показывает, что на этапе выплаты компенсаций начинается то, от чего быть покойником, как ни кощунственно, значительно легче, чем оказаться живым, грызущим близкому горло из-за денег: объявляются бросившие детей отцы, в которых внезапно просыпаются родительские чувства, дальние родственники, которых никогда никто до этого не видел. Известно, что среди пострадавших при пожаре в Кызыле не меньше чем собственников - арендаторов жилья. На следующий же день в эвакопункт на регистрацию стали подходить владельцы комнат, записывая себя в пострадавшие и представляясь родственниками тех, кто там жил. (понятно желание уйти от лишних расспросов про законность сдачи жилья, уплату налогов и пр). От непосредственных жертв этих людей отличало наличие целехоньких паспортов и приличной одежды на плечах. Юридически, конечно же, понесли убытки они: сгорела недвижимость, какой никакой - капитал. Но те, кто потерял там не только личное имущество, но и родных, свое здоровье, тоже (не по закону, по совести) имеют право на равноценное возмещение, не только деньгами, но и предоставлением жилья. Если обещанные Госдумой 86 млн. руб. компенсации (из которых 54 млн. планируется отвести под строительство) действительно дойдут в указанных объемах и по назначению, вполне возможно, никого не обижая распределить их между в с е м и пострадавшими. Можно считать чудом, что не вспыхнули все шесть общежитий, подключенные к злополучной подстанции. По свидетельствам очевидцев, незадолго до трагедии докрасна раскалились провода, ведущие от трансформатора к Паротурбинной 17а, видимо принявшей первой и замкнувшей на себе движение огня. Версия о терракте, появившаяся вместе со столичным чиновником из МЧС России была вежливо озвучена, хотя все, кто имеет мало-мальское представление о местных реалиях понимают, что у любого ЧП в республике есть свои, исконные корни, причины, ход и следствие. Вынужденная, социальная миграция населения туда, где возможность выжить значительно выше, вызывает те же проблемы перенаселения, с которыми мегаполисы вроде Москвы справляются с помощью таких незаконных актов, как "регистрация". Тува, не подхватила, как Красноярск и Новосибирск эпидемию регистраций и не идет на сегрегацию собственного населения по признаку "кто из какого района, тот пусть там и живет". В итоге, де-факто городского населения в аграрной как принято классифицировать республике, оказывается больше, чем сельчан.
Не удивительно, что и в 42 комнатах общежития оказалось втрое больше жильцов, чем позволяли санитарные нормы (в списке тувинские, русские, киргизские фамилии). Обитатели общежитий, как ни удивительно - наиболее мобильная, трудоспособная и активная часть населения. Это, как правило, выходцы из районов республики, не пожелавшие сидеть в вымирающих селах, сложа руки в ожидании пособий. В результате расспросов я убедилась, что почти в каждой квартире были работающие члены семьи и обязательно дети. Предлагать им свою поношенную одежду не поднялась рука, это люди, которые даже в немыслимо трудных обстоятельствах сохраняют достоинство. Достаточно пообщаться с ними, чтобы убедиться - в общежитиях оказываются не бездельники, копящие долги перед энергетиками (не вина этих людей, что заработанного едва хватает на продукты и оплату арендной платы), не деградировавшие люмпены (версия о "пьяной сигарете" тоже фигурировала), здесь живут и работают ради детей, будущее которых после получения образования в городе, представляется более удачливым. Единственные сожаления, которые мне довелось слышать в эвакопункте при детсаде, вздохи женщин: "Мы то что, дети вот в школу не ходят, их бы быстрее одеть, чтобы занятия не пропускали".
Почти невозможно было получить ответ на вопрос, сколько же среди погибших детей. "Мы таких сведений никому не передаем, чтобы не будоражить народ", - получила я объяснение избирательной забывчивости членов комиссии. Как выясняется, половина сгоревших заживо - дети. Напомню, что вместе с фрагментами тел, с пропавшими без вести, список погибших увеличился до 77 человек. Все заверения, что после прошлогодних пожаров в интернатах Якутии и Дагестана государство не допустит гибели детей - оказались только словами.