|
Республиканский онкологический диспансер сегодня отмечает 55-летие своего образования. Согласно архивным данным он был преобразован из бывшего «трахдиспансера». Под этим (для современного уха) неблагозвучным названием в Туве работала отдельная специализированная больница, в которой боролись с массово распространявшейся трахомой, вирусным глазным заболеванием. Для становления новой онкологической службы в Туву министерством здравоохранения РСФСР целевым образом направлялись выпускники мединститутов со всей страны. Обширное интервью накануне юбилея газете "Тувинская правда" ( №100 «Хирургия это моя жизнь!») дала действующий главный врач онкодиспансера, заслуженный врач Тувинской АССР Алла Сиразитдинова, названная «первой тувинкой-хирургом». Вполне возможно, никто из тувинских девушек с дипломами врачей до Аллы Кыргысовны не брался за скальпель, но то, что служба борьбы с раковыми заболеваниями может гордиться еще десятком других имен пионеров, подвижников – неоспоримо. Одним из самых известных руководителей онкологической службы стал Николай Сизых (впоследствии министр здравоохранения), назначенный главным врачом диспансера в 1959 году. Ведущий принцип деятельности «Объединение и преемственность» был ориентиром для врачей всех специальностей. В период его работы (с 1959 г.) онкологическая помощь населению оказывалась силами всего трех штатных врачей: самого главврача, хирургов Лидии Козловой и Галины Доброхотовой и трех совместителей: онколога, рентгенолога Якова Клятта, рентген-диагноста Татьяны Матюниной и онколога-гинеколога Валентины Любимовой. Онкодиспансер имел всего 25 коек, операционный блок и поликлинический кабинет. Несмотря на скудные возможности через амбулаторию в 1959 году например, согласно архивным данным, прошло 3780 больных, на дому врачами и патронажной сестрой сделано 167 посещений; выявлено 195 больных раком различной локализации. Врачами было прочитано 35 лекций населению, проведено 46 бесед, через комплексные профилактические осмотры прошло 12568 человек. В планах на 1960 год главный врач указывал на необходимость начала строительства типового онкодиспансера с пансионатом и радиологическим отделением. Ежегодно диспансер направлял отчеты не только в Управление онкологической помощи минздрава РСФСР, но и в Государственный онкологический институт им. П.А. Герцена. Финансирование производилось только после заключения института о состоянии онкологической помощи в Тувинской области. Особое внимание, как следует из документов, уделялось выявлению больных с предраковым состоянием и мероприятиям по повышению квалификации врачей. О нынешнем состоянии онкологической службы в Туве частично свидетельствуют данные, озвученные на расширенной коллегии Минздрава республики в феврале прошлого года. Они отнюдь не праздничные. А в сравнении с 1959 годом, даже хуже. В докладе отмечено, что «злокачественные новообразования остаются одной из острейших медико-социальных проблем». Показатель заболеваемости злокачественными новообразованиями в Туве в два раза ниже, чем в среднем по России 150,0 на 100 тыс. населения (в РФ 315,3 на 100 тыс. населения). Соответственно загруженность врачей-онкологов в два раза меньше, чем по России. Почему такая радужная картина? «Причины низкой заболеваемости - отражение н и з к о й в ы я в л я е м о с т и злокачественными новообразованиями на начальных стадиях, относительно молодой средний возраст населения, низкая продолжительность жизни, которая меньше на 10 лет в сравнении со среднероссийской». С восклицательным знаком указано, что за 2002 год не выявлен ни один больной при профосмотрах (вспомним про 159 больных выявленных при отсутствии современных средств диагностики и при трех штатных врачах). В целом уровень выявляемости злокачественных новообразований при проведении профилактических осмотров составил 1,8% (по РФ 10,7%). В докладе указывалось на низкий удельный вес своевременно учтенных больных с опухолями шейки матки 57,1% (против 72,6% по РФ), молочной железы 27,8% (против 57,6% по РФ), опухолей желудка 10% (против 20, 4% по РФ), пищевода 16,7% (против 20,2% по РФ), легкого 16,7 (против 23,3% по РФ)». Процент запущенности среди всех выявленных больных составил 46,1%, скакнув с 33,6% за 2002 год. Отмечен словами «крайне высокий уровень» показатель запущенности опухолей молочной железы 72,2% (по РФ 38,6%). Из 26 квотных мест на оказание высокотехнологичных видов медицинской помощи в шести учреждениях федерального подчинения н е и с п о л ь з о в а н о девять мест в НИИ онкологии в Санкт-Петербурге, Обнинске, Москве. Из целевой республиканской программы онкологической помощи населению на 2001-2003г.г. выполнено всего 10% запланированных мероприятий. Подытоживает этот раздел доклада подчеркнутое, и выделенное жирным шрифтом: «Низкий показатель выявляемости – показатель плохой работы главного врача, оргметодотдела республиканского онкодиспансера, отсутствие преемственности и взаимодействия с врачами общелечебной сети». Преемственность, понимаемая своеобразно, порождает династии свежеиспеченных докторов, не успевающих даже прикоснуться к реальному пациенту. Институт-ординатура-аспирантура промелькивают без перерывов на изматывающие дежурства, выезды, обходы, работу в захолустной нищей больничке, где врач приобретает практический опыт, оказавшись завхозом и акушером, хирургом и терапевтом в одном лице. «Детей поднимала одна» рассказывает главный врач онкодиспансера в одном интервью, сын пошел по стопам матери – вчерашний студент-медик, затем ординатор, сегодня - аспирант. Риторические вопросы, почему это дети врачей (не всех, а чаще всего главных) с такой легкостью получают направление на конкурсные бюджетные места в аспирантуре, а по окончании (если вернутся в направившую их Туву) работают не в Кызыл-Хая, а в Кызыле. Обучение отпрысков руководителя (особенно на платной основе) становится насущной задачей всего подчиненного ему ведомства. На этом своеобразно понятая и таким же образом воплощенная «преемственность» заканчивается. Правда, начинается (для больного) поиск грамотного врача. Несколько лет назад в поликлинической очереди меня озадачила одна бабуля, тщетно выспрашивающая «кто там принимает?». На встречный вопрос, зачем ей знать, она бесхитростно поведала, что не верит «этим молодым врачам», а старается попасть на прием только к русским докторам. Здесь не признаки этно-фобии, а зримые последствия этой самой «преемственности», с девальвацией доверия к белому халату, доставшемуся по наследству или по блату, как говорили раньше. Низкий показатель выявляемости онкозаболеваний – приговор больному. Не врачу, не руководителю, как видим. Несмотря на указанную «плохую работу» главврач бессменно возглавляет больницу. В цитируемом докладе в качестве рекомендаций сказано о «необходимости реструктуризации коечного фонда ресонкодиспансера». Одна из памятных реструктуризаций в онкодиспансере происходила еще в 1999 г. Приказом министра указывалось создание двух отделений: радиологического и химио-терапевтического путем разделения бывшего химио-лучевого отделения. Однако его исполнение вылилось в расправу с неугодными главному врачу «старыми» опытными докторами, которым было указано, что они сокращаются и переводятся на должность врачей-ординаторов. Прична в том, что за год до этого коллектив выразил недоверие своему главному врачу, и обратился в коллегию Минздрава республики с просьбой освободить ее от занимаемой должности. Просьба была подкреплена решением 47 человек из 50 членов коллектива сообщившими о грубых финансовых нарушениях, повлекших морально-материальный ущерб онкодиспансеру (подтверждаемый актом проверки КРУ Минфина РТ от 10 октября 1997 г.) и «за бюрократическое отношение к младшему и среднему обслуживающему персоналу и врачам. За созданный главврачом тяжелый моральный климат в коллективе, за постоянные нарушения статей КзоТ, увольнения с нарушениями». 9 января 1998 г. приказом министра Б.К. Кудерека «О результатах документальной ревизии финансово-хозяйственной деятельности республиканских учреждений здравоохранения, обслуживаемых централизованной бухгалтерией №3 ресонкодиспансера за период с 1 мая 1995 года по 1 августа 1997 г.» главный врач была уволена «за грубое нарушение трудовых обязанностей» и переведена на должность врача-онколога. «Перерасход бюджетных средств в связи с содержанием сверхштатной единицы главного бухгалтера на 17,9 млн. руб., переплата по зарплате – 1,25 млн. руб., излишне списанных средств из кассы- 0,122 млн. руб. Завышенная на 116 млн. руб. задолженность по оплате труда выдавалась строителям и водителям. Из кассы больницы выдавались наличными крупные суммы денег коммерческим структурам и сторонним лицам в сумме 242, 7 млн. руб. За нарушения Госналоговой инспекцией на учреждение наложен штраф в размере 420 млн. руб. Допускались случаи выдачи заработной платы главному врачу А.К. Сиразитдиновой, работникам бухгалтерий вперед, чем остальным работникам. (…) Проверкой установлено, что подрядчику без образования юридического лица, без регистрации предпринимательской деятельности и без лицензии на проведение строительных и ремонтных работ) допущена переплата бюджетных средств на сумму 267,9 млн. руб.» - указано в приказе. Эти деньги расхищались при ремонте патанатомического бюро, здания онкодиспансера и кожвендиспансера. По онкодиспансеру (подрядчику Н.Н. Племянникову) переплата родственнику заместителя главного врача по АХЧ составила 29,36 млн. руб. В «целях дальнейшего контроля за работой центральной больницы № 3» с 1 января 1998 г. ее расформировали в отдельные учреждения: ресонкодиспансер, рескождиспансер, патанатомическое бюро. Главврач с приказом не согласилась. 13 апреля 1998 г. министр издал еще один приказ, в соответствии с вступлением в законную силу решения Кызылского городского суда от 3 апреля 1998г. отменил увольнение А.К. Сиразитдиновой и восстановил ее на работе не опротестовывая решение суда первой инстанции. Подлежащая оплате за время вынужденного прогула зарплата главврача за три месяца составила чуть более трех тысяч рублей. Сопоставим эту цифру с миллионами, которыми, согласно данным ревизии наносился ущерб бюджету действиями главврача, оправдывавшемуся тем, что ее подвели бухгалтеры. «Очень печально, что подтвердился факт раздачи мной миллионами денег посторонним лицам. Все это случилось по моей бесконтрольности за главным бухгалтером и незнания текущих финансовых документов, в силу малоопытности, как руководителя и не совсем правильного понимания многофункциональных взаимоотношений руководителя и главного бухгалтера» – писала главврач в своей объяснительной. Семь лет спустя, в интервью она говорит о том же: «Я стала главным врачом в 50 лет. Казалось бы, жизнь в этом возрасте уже идет к закату. А мне нужно было учиться хозяйствовать, руководить в новых экономических условиях…» В конце этого интервью, посетовав на трудности ранней диагностики и печальное состояние вверенной ей отрасли медицины, главный онколог роняет: «Все зависит от людей». То есть от нас с вами. Если это действительно так, как бывший пациент онкодиспансера, полагаю, что юбилей онкологической службе праздновать не с чего. Если пятнадцать лет назад, обратившись в диспансер можно было пройти обследование у штатного, опытного специалиста маммолога, обследоваться в радиологическом центре, то сегодня одна из самых страшных (в восприятии человека впервые узнавшего свой диагноз) больница находится в еще более удручающем состоянии. «Оставь надежду всяк сюда входящий» вместо ворот концлагерей вполне могло бы послужить свою службу и здесь. Узких специалистов нет, диагностической аппаратуры ни нового, ни старого поколения здесь не видят ни больные, ни оставшиеся врачи. Пятнадцать лет назад в «блатной» послеоперационной палате рядом со мной всю ночь мучительно умирала пожилая женщина. Ее дочь, преподаватель вуза, сын - врач старались облегчить ее последние часы, а за агонией невидимо следила вся переполненная палата, понимавшая, что никакие деньги, посты, звонки и заглядывание в глаза врачам здесь не поможет. Железные, скрипучие, панцирные кровати, забеленные синеватой известкой кнопки «срочного вызова» (на тот свет?), отбитые от долгого пользования металлические судна и серая тряпка с хлоркой, проносящейся мимо твоих глаз швабры. Ни одна кардио- или реанимационная бригада в нужный момент не подоспеет к тебе, потому что кнопки срочного вызова, как и в целом вся невидимая система службы помощи раковым больным заканчивается обрывом проводов. Ничем. Безразличием к обреченным. Если юбилейные тосты, и награждения и поощрения повлияют на выживаемость онкологических больных, если очередное звание главного врача (а для чего всегда затеваются юбилеи, чтобы помянуть коллег и наградить достойных? Вы шутите?), если так удачно совпавший с личными юбилеями главврача юбилей онкодиспансера станет поводом для серьезной реставрации или даже реанимации службы, многие: и врачи, и пациенты, и родственники тех, кто выносил отсюда справки о смерти, искренне порадуются за благополучное исцеление тяжело больного ракового корпуса.
|
|