Абсолютной сенсацией пятого Международного фестиваля «Музыкальный Эрмитаж», проходившего на сцене Эрмитажного театра, стал концерт тувинской певицы Саинхо Намчылак. Своими уникальными безграничными голосовыми способностями «раздвоенного» горлового пения она явно затмила робкий итальянский десант на финальном концерте «Бельканто». Пятилетие фестиваля совпала с годом 100-летнего юбилея Бориса Пиотровского, многолетнего директора Эрмитажа и видного востоковеда. И потому через программу фестиваля тема Востока в том или ином виде проходила красной нитью, впрочем, не была самодовлеющей. Концепция «Музыкального Эрмитажа» все настойчивее приближается к тому, чтобы стать музыкальным аналогом временной выставочной экспозиции в Эрмитаже. Ведь собрание музыкального наследия – собрание произведений искусства, суть главная миссия деятельности Государственного Эрмитажа. За пять лет на фестивале было представлено много самой разной музыки – от барокко до последних новинок уже не ХХ, а XXI века. Но всякий раз идея музыкального аналога выставок картин, скульптур и прочих шедевров визуального искусства разных культур и эпох в программах фестиваля лишь проблескивала, а не становилась фундаментальной основой концепции. Но нынешний, пятый фестиваль попытался сломать стереотипы. Четыре из шести «кодовых» названий концертов ориентировали публику в неакадемическую сторому: «Классика и джаз», «Классика и этнофьюжн», «Джаз 4х4» и «Фри-джаз». Упаковка фестиваля интриговала покупателя уже до начала. Эти названия музыкальным эхом отражали поликультурное собрание Эрмитажа, почему-то напоминая о так называемых нижних залах с разукрашенными черепками и египетскими мумиями. Так было на концерте с участием израильского музыканта Яира Далала. На арабском уде – разновидности европейской лютни – он сыграл ряд медитативных пьес-импровизаций, создавших ощущение настоящего транса, ухода в нирвану, а также захватывающий Концерт для уда, фортепиано и струнных Вейсенберга. Белоснежный льняной костюм плюс бирюзовая резинка для волос на черной как смоль голове Далала дополняли красивую музыкальную картину в амфитеатре с античными статуями. Концентрация восточного достигла в том же концерте максимального уровня и по составу участников, среди которых был грек Панос Каран, сыгравший очень по-мужски, по-гречески эмоционально Клавирный концерт ре минор Баха. Открывал же фестиваль французский скрипач Пьер Амойяль с многострадальной, однажды похищенной, но найденной в целости и сохранности скрипкой Страдивари из коллекции самого Николая II. Недаром не утихают восторги по поводу божественного звука инструментов Страдивари. Амойяль словно бы и не играл вовсе – музыка из-под его смычка на этой чудесной скрипке лилась сама собой. Так же случилось и в концерте с участием польского виолончелиста и композитора Адама Клоцека. Даже его современная музыка, пусть и не столь радикальная, но невероятно органичная и благостная в исполнении на виолончели Страдивари казалась даром небес. Модуляцией в неакадемическое был концерт «Джаз 4х4» с квартетом из Игоря Бутмана, Андрея Кондакова, Эдди Гомеса и Лени Уайта. Заключительному, самому строго выдержанному концерту «Бельканто» с носителями традиции – итальянцами – стать триумфом классики помешала неопытность молодых певцов. Тихие, плохо артикулированные, местами непривычно робкие для итальянцев голоса, лишенные блеска, с некачественным звучанием оркестра филармонии под управлением шведа Матса Лильефорса заставили задуматься об увядании традиции не только «прекрасного пения», которое нуждается в неменьшей защите от коррозий времени, чем картины Рембрандта.