Я так любила его большие и очень красивые мужские руки с маленьким синим якорем на левой. Так хотела во всем походить на папу, что в двенадцать лет с помощью иголки с ниткой и туши выколола себе синюю точку в том же месте – на тыльной стороне кисти. Папа об этом не знал, не думаю, чтобы это ему понравилось: он своей единственной наколки стеснялся и смущался, когда я спрашивала о ней.
Сейчас, когда прошло уже девять лет после его смерти, эта синяя точка, до сих пор сохранившаяся на моей руке, как мостик между нами. Но и без этого постоянно чувствую папу рядом. Во всех делах мысленно советуюсь с ним, думаю: одобрил бы он мое отношение к близким и неблизким – коллегам, пациентам?
В моей памяти он живет постоянно, поэтому рассказывать о нем легко. И в то же время – трудно, потому, что невозможно писать спокойно, без эмоций: так много того, что просится из памяти наружу.
Николай Васильевич Сизых родился в деревне Алешкино Кежемского района Красноярского края 16 декабря 1928 года.
Это был год рождения мальчишек, которые не попали под молот Великой Отечественной войны: 1927 год призывали на фронт, а папин год – нет. И это сберегло его и ровесников, хотя они считали себя обделенными: папа пытался бежать на войну, но попытка не удалась, слишком далеко жили от фронта, к счастью. Подростка вернули домой с железнодорожной станции.
Зато трудового фронта ему хватило с лихвой. Когда все мужчины ушли на фронт, тяжелая колхозная работа легла на плечи женщин и мальчишек.
Бабушка моя Марфа Федоровна, как и другие деревенские женщины, работала с утра до поздней ночи, сын не отставал от матери. Оттуда, из военного детства, пришла та ответственность за все и всех, которая была так характерна для папы, и которой так не хватает современным нам.
С 1942 года до окончания войны Коля Сизых трудился в колхозе «Ударник» Кежемского района Красноярского края. В том числе – работал на конной лобогрейке, сгребая скошенный хлеб, а сестра Лида, младше его на два года, шла следом и вязала снопы.
И бредил морем – флотом. От этой мечты осталась татуировка-якорек и семейное фото 1946 года, на котором Коля во флотской форме: матросский воротник, тельняшка, брюки-клеш. Это обмундирование родители купили ему на барахолке: после окончания войны на ней можно было достать любую армейскую, флотскую одежду.
Отец – Василий Константинович Сизых, ушедший на фронт в начале войны, вернулся в сорок пятом, и семья переехала в город Тайшет Иркутской области.
Девятый и десятый классы Николай заканчивал в Иркутске – в школе-интернате, после окончания десятилетки поступил в Иркутский государственный медицинский институт. Спустя два года туда же поступила и сестра Лидия.
В мединституте Николай Сизых отличался общественной активностью – был комсоргом. Учился с рвением. Уже на первом курсе определился со специализацией: буду только хирургом.
Одна из его операций в студенческие годы – ассистировал профессору-хирургу во время проведения резекции желудка теще, моей бабушке по материнской линии Марии Ильиничне Яковлевой.
Семьей он обзавелся рано: женился в двадцать лет, старшая дочь Наталья родилась 2 ноября 1949 года. Времена были трудные, голодные, но родители всегда вспоминали о них как о счастливом времени молодости. Николай и Лариса вместе учились в школе-интернате, а симпатия и настоящие отношения возникли, когда встретились в Иркутском мединституте. Папа учился на лечебном факультете, а мама – Лариса Владимировна, в девичестве Бакштановская – на санитарно-гигиеническом.
Их брак стал любовью на всю жизнь: это был и семейный союз, и союз коллег-врачей, мама во всем и всегда была рядом с папой. В Кызыле она долгое время работала главным врачом Республиканской санитарно-эпидемиологической станции, затем там же – заведующей отделом особо опасных инфекций: чумы, оспы, сибирской язвы.
В Иркутске молодой отец, чтобы содержать семью, успевал и учиться, и работать. Был фотографом, электромонтером – с металлическими когтями на ногах лазил по деревянным столбам, натягивал провода.
Высоты не боялся, был смелым и ловким. И удачливым. Родители часто вспоминали, как папа с однокурсниками разбирал сгоревшую крышу деревянного общежития мединститута, зацепился рукавицей за гвоздь в бревне и вместе с ним упал со второго этажа. И обошлось без последствий: ничего не сломал и даже не вывихнул.
Рабочие навыки, полученные в студенческие годы, очень пригодились после окончания института: хирургу Сизых пришлось не только оперировать, но и строить.
Дипломированного врача, выпускника Иркутского государственного медицинского института, в 1953 году направили в Тувинскую автономную область, за девять лет до этого ставшую частью России.
Тувинская Народная Республика вошла в состав СССР 11 октября 1944 года на правах автономной области в составе РСФСР. Новая область России очень нуждалась в квалифицированных специалистах, которых из высших и средних заведений страны рас-пределяли в самые отдаленные ее уголки.
Николаю Васильевичу Сизых достался Сут-Хольский район. Там 12 сентября 1953 года он начал самостоятельную врачебную деятельность – хирургом. Уже 24 мая 1954 года его назначили главным врачом Сут-Хольской районной больницы.
Только никакой больницы в нашем понимании в селе Сут-Холь, ныне – Суг-Аксы, тогда не было. Медпомощь оказывалась в неприспособленном помещении – полуземлянке, с потолка которой на врача и пациентов сыпались песок и земля, когда местные коровы пытались дотянуться до травы, росшей на крыше медицинского учреждения. Чтобы защитить операционный стол, санитаркам приходилось держать над ним простыню.
За постройку полноценной больницы – с соблюдением всех правил асептики и антисептики – Николай Сизых взялся весной 1954 года. К этому времени в Сут-Холь перебрались и его родители – Василий Константинович и Марфа Федоровна. А сестра Лида после окончания Иркутского медицинского института была направлена на Дальний Восток – работала врачом в селе, затем – в городе Тайшете Иркутской области. В Туву переехала в 1963 году, начинала с должности врача-ординатора республиканской инфекционной больницы, затем работала заведующей отделением и заместителем главного врача по лечебной работе – начмедом.
Василий Константинович Сизых был мастером на все руки и с энтузиазмом взялся помогать сыну в строительстве больницы в селе Сут-Холь. В семейном архиве сохранилась фотография: наверху – главврач с молотком: обивает стены новой больницы дранкой. Внизу – женская медико-строительная бригада, в которой – мои мама и бабушка.
И еще одно важное фото: папа с мамой и дедушка с бабушкой – на мосту через реку Хемчик, который был построен по проекту Василия Константиновича Сизых.
Ровно шесть лет – с сентября пятьдесят третьего по сентябрь 1959 года – проработал Николай Сизых в Сут-Холе. За это время своего врача узнали все жители этого красивейшего района Тувы. Эмчи Сизик – Доктор Сизик – так уважительно обращались к хирургу сутхольцы, переделавшие на тувинский манер трудную для них фамилию Сизых.
Эмчи очень быстро – за несколько месяцев – выучил тувинский язык и свободно общался на нем с медсестрами, санитарками и с больными, за каждого из которых он нес личную ответственность. Старших опытных коллег рядом не было, он был один – на весь район, и решения приходилось принимать самостоятельно, действовать – быстро, в самых сложных ситуациях.
Папа вспоминал, как однажды в больницу привезли в санях встретившегося с медведем охотника. Его кишки лежали рядом – на соломе. Хирург промыл, согрел и уложил кишечник на место, зашил брюшную полость. Охотник выжил, быстро пошел на поправку.
Оперировать приходилось не только в больнице, но и в юртах – на чабанских стоянках. Об одном таком случае, в самом начале деятельности доктора, рассказала газета «Тувинская правда», пожелтевшая вырезка из нее сохранилась в семейном архиве.
Заметка называется «Сельский врач». Ее автор – Н. Чернышев – рассказывает о том, как молодой врач-комсомолец спас члена сельхозартели «Сталинский путь» Монгуш-оола, который во время ремонта колхозной мельницы по оплошности попал между шестерней и жерновом. Последствия тяжелые: сломаны четыре ребра, повреждены ткани, кровеносные сосуды.
Медлить было нельзя, и прибывший по вызову хирург принял решение: оперировать прямо в юрте. Когда он начал операцию, выяснилось, что медицинская сестра, в спешке собираясь на вызов, забыла взять шовный материал. Действовать пришлось, как в военно-полевых условиях: врач наложил швы нитками, выдернутыми из стерильной марли.
Всю ночь Николай провел возле Монгуш-оола и только утром уехал в райцентр. После этого он постоянно навещал больного, пока не убедился, что тот окончательно поправился – через два месяца.
Автор заметки отмечает, что спасенный Монгуш-оол не раз приходил в больницу и на квартиру хирурга со словами благодарности, и добавляет: «Молодого врача комсомольца Николая Сизых хорошо знают трудящиеся Сут-Хольского района. Каждый, кому он оказал помощь, бывая в райцентре, обязательно зайдет поблагодарить врача».
Действительно, так и было: даже спустя много лет приходили, не забывали своего Эмчи Сизика. И он помнил всех своих сут-хольских пациентов.
Когда папа работал уже в Кызыле, к нему с детьми приезжала женщина, которую он спас, дав свою кровь. Случилось это, когда женщина рожала четвертого ребенка. Сельскому хирургу приходилось не только оперировать, но и принимать роды, а эти осложнились тяжелым кровотечением. Папа был универсальным донором – первая группа, и он дал роженице свою кровь. Переливание помогло: спас и мать, и младенца.
Никогда папа не мог пройти мимо чужой беды, всегда очень переживал за больных и даже тогда, когда уже ничем нельзя было помочь, старался облегчить их страдания. При этом не делил свою жизнь на служебную и частную. Хорошо помню, как к нам домой приходил мужчина, больной раком желудка в последней стадии, и бабушка специально для него варила манную кашу. Только ее – очень жидкую – мог он есть.
В сентябре 1959 года Николая Сизых перевели в город Кызыл – главным врачом областного онкологического диспансера, а 7 октября 1960 года назначили главным врачом областной больницы, ныне это республиканская больница №1.
Я родилась через месяц после переезда родителей в Кызыл – 27 октября 1959 года. Папа ждал сына, приготовил для него имя – Алёшка, но появилась дочь, и пришлось назвать ее Алёнкой – Еленой. В детстве папа часто называл меня Алёшкой.
В нашей семье был культ папы, очень мудро созданный и поддерживаемый мамой. И папа соответствовал этому культу: он был для нас, дочерей, и заботливым отцом, и верным другом, и целителем всех наших детских невзгод и хворей.
Когда я болела, его теплая ладонь на моем лбу была исцеляющим чудом. С раннего детства не садилась ужинать, пока папа не вернется с работы. Когда приходил, мы усаживались за стол, и он подкладывал мне самые вкусные кусочки. Когда он колол дрова, менял прокладку в кране или делал другие домашние дела, всегда была рядом: держала инструменты, помогала, как могла.
Летними вечерами мы ходили на Енисей. Папа, выросший на Ангаре, очень хорошо плавал и любил воду: реки, озера, море. Он мог долго сидеть и просто смотреть на волны, думая о чем-то своем. Мне передалась эта папина любовь. Когда бываю на море, заплываю довольно далеко и каждый раз думаю, что папа, если бы видел, встревожился. И будто слышу его: «Далеко заплываешь, Лена, смотри!»
Папа был сдержанным во внешних проявлениях чувств, не сюсюкался с нами, но я всегда знала, что он меня очень любит. И дорожила каждым часом, проведенным вместе с ним. А количество таких часов катастрофически уменьшилось, когда папа стал отвечать за всю медицину республики.
Министром здравоохранения Тувинской АССР Николая Васильевича Сизых назначили 17 марта 1970 года. В этой должности он проработал двадцать лет. И все эти годы – постоянные командировки по районам, ненормированные рабочие дни.
День министра начинался с того, что он, первым приходя на службу, открывал своим ключом навесной замок на деревянной двери Минздрава. Заканчивался рабочий день, когда все сотрудники уходили, уборщица, помыв полы, уходила тоже, а министр, поработав с документами, сесть за которые днем не удавалось из-за посетителей, закрывал Минздрав и только тогда шел домой. Раньше десяти вечера получалось редко. Толстую папку бумаг он нес с собой, чтобы еще и дома поработать над ними.
И в редкие выходные – постоянная забота о деле. Так было всегда. Помню, как мы вечером собрались в гости к бабушке, а по дороге папа, он тогда работал главным врачом ресбольницы, решил на минутку заглянуть в хирургический корпус, находившийся в то время на улице Ленина.
Минута затянулась на всю ночь: министр увидел, что дежуривший хирург слегка выпил – помню даже фамилию этого врача, вот что значит детская память, отстранил его от дежурства, а сам до утра остался вместо него. Мы с мамой только вздохнули и, отло-жив поход в гости, вернулись домой.
Приходилось ему ночами дежурить и в больничных кочегарках. Первый раз вышел на смену вместо пьяного кочегара в областной больнице. Второй – уже в должности министра, когда под новый год открывали выбитую и выстраданную им новую больницу в городе Ак-Довураке. На радостях кочегар напился и министр, чтобы не разморозить больницу, отстоял в кочегарке ночную вахту.
Каждая новая больница, поликлиника, родильный дом, фельдшерско-акушерский пункт, а почти все они были построены в республике, когда Николай Сизых был министром здравоохранения, давались с боем, со страшным трудом. Необходимо было не только выбить на них деньги в Москве, но и найти стройматериалы, постоянно следить за ходом строительства, потом добыть мягкий инвентарь, оснастить медицинским оборудованием. И министр выбивал, контролировал, оснащал.
А вот о благоустройстве собственного кабинета он совсем не заботился: само министерство здравоохранения все двадцать лет пребывания папы на посту министра так и оставалось в старом двухэтажном деревянном здании со скрипучими полами.
При всех этих строительных и экономических заботах хирург не превратился в просто чиновника от медицины. Инспектируя районные больницы, он постоянно давал консультации молодым врачам, осматривал больных.
Летом 1977 года папа взял меня с собой в одну из таких командировок – в Тоджинский район. До села Тоора-Хем мы летели на маленьком дребезжащем Ан-2 вместе с бочками для горючего. В больнице папа осматривал больного, в которого ударила молния, о чем-то по-тувински расспрашивал его. А я смотрела на черную – полностью обугленную – ногу пострадавшего и поражалась силе организма человека: такая травма, а он – жив.
Даже самая современная больница с самым прекрасным оборудованием бесполезна, если в ней нет квалифицированных специалистов. Николай Сизых прекрасно понимал это и очень большое внимание уделял подготовке для республики медицинских кадров и закреплению в ней уже работающих профессионалов.
В шестидесятые – восьмидесятые годы в Туве трудилась целая плеяда очень сильных специалистов, врачей-кудесников: хирург-фронтовик Александр Иванович Канунников, Лидия Михайловна Козлова, супруги Виктор Александрович и Лидия Николаевна Верещагины, Виктор Васильевич Подкорытов, Алевтина Николаевна Ли, Юрий Зиновьевич Ковенский, Александра Кирилловна Гончаренко, Константин Николаевич Цой.
Каждый из них был не просто врачом, а личностью. Все знали друг друга, уважали, ценили, дружили семьями. Большой коллектив врачей, медсестер, санитарок был действительно коллективом, одной большой семьей.
Лидию Михайловну Козлову я малышкой называла Махановна. Мы были соседями, жили в одном доме – № 24 по улице Ленина, только в разных подъездах. Часто вместе отмечали праздничные даты. Мне очень нравилась эта пара – такая красивая Махановна и ее супруг Николай Терентьевич Козлов, чудесный, милый человек.
Третье воскресенье июня – День медицинского работника – ежегодно отмечали общим веселым пикником на природе. За город выезжали все работники поликлиник и больниц, кому не выпало дежурить в профессиональный праздник. Песни, игры, спортив-ные соревнования – волейбол, футбол.
Я очень любила этот медицинский праздник, на который родители брали меня с собой. Только в 1969 году он оказался для меня нерадостным: все чудесное июньское воскресенье за городом болел живот. Терпела, не жаловалась, чтобы не портить маме и папе праздничный день. К вечеру стало хуже. Ночь промаялась, а утром мы с мамой пошли к Лидии Михайловне Козловой в хирургическое отделение: с улицы Комсомольской, где тогда уже жили в доме №8, на улицу Ленина. Именно пошли, а не поехали на «Скорой помощи» – никаких привилегий дочке главного врача республиканской больницы.
Лидия Михайловна немедленно отправила на операционный стол: аппендицит на грани перфорации! В 10 часов утра она уже прооперировала меня. Когда пришла в себя после наркоза, первое, что увидела – встревоженное и одновременно успокаивающее лицо папы.
Помню и другое его лицо – опустошенное: папа смотрит на лежащие у него на столе фотографии врезавшегося в гору санитарного Ан-2. Хвост самолета торчит прямо из горы: совсем чуть-чуть не долетел до вершины. Погибли и летчики, и летевшие по вызову медицинские работники. Помню свое чувство беспомощности при взгляде на эти снимки: врачи летели, чтобы помочь человеку, но погибли сами, и уже ничего нельзя изменить.
Папа дома никогда не ругался, не повышал голос. Единственный раз слышала от него бранное слово, сказанное по телефону, когда в День медицинского работника из-за пьяного шофера погибли ехавшие в кузове грузовика сотрудники районной больницы – почти весь коллектив.
И я не осудила папу за это слово, поняла: он столько сил вкладывал в то, чтобы больницы республики были укомплектованы квалифицированными кадрами, и вот из-за какого-то пьяницы за рулем погибают не просто хорошие люди, погибают специалисты.
Процесс подготовки врачей длителен, и с ректорами, преподавателями медицинских институтов Сибири и центральных городов страны Николая Сизых связывали постоянные деловые отношения. Студенты из Тувы учились в Красноярске, Омске, Томске, Иркутске, Новосибирске, Ленинграде, Москве. Он не только направлял молодых людей учиться, он постоянно следил за тем, в каких условиях его птенцы живут, как занимаются, кто оправдывает его доверие, а кто – нет.
До сих пор в моем родном Красноярском медицинском университете имени профессора В. Ф. Войно-Ясенецкого работают люди, когда-то дружившие с папой, теперь уже мои коллеги, увенчанные докторскими степенями, помнящие о совместной работе и сотрудничестве с ним: профессоры Юрий Семенович Винник, Виктор Иванович Лазаренко, Юрий Александрович Дыхно, Виктор Иванович Прохоренков.
Они вспоминают Николая Васильевича Сизых как прекрасного специалиста и человека – доброго, порядочного. При этом говорят такие слова, от которых у меня в горле стоит ком. Эти люди – мои учителя, и когда они так говорят об отце, мне не остается ничего другого, как стараться соответствовать ему.
А соответствовать ему непросто: очень высокую планку врачебного долга ставил перед собой отец.
И в пенсионном возрасте он не позволял себе отдыхать. Уже не будучи министром, много работал: на протяжении 1990 – 2004 годов занимался организационно-методической работой в республиканском психиатрическом диспансере, был врачом-психиатром, вел больных, дежурил.
С начала лихих девяностых годов, когда начало рушиться всё, с таким трудом и любовью налаженное, уговаривала папу перебраться в Красноярск, где я жила и работала после окончания мединститута. Он отвечал категорическим отказом. Хотел жить только в республике, которой отдал полвека своей жизни. Он полюбил Туву, людей Тувы, и они платили ему такой же любовью.
Когда уже взрослой гуляла с папой по набережной Енисея, к нему постоянно подходили незнакомые мне люди: здоровались, благодарили, о чем-то просили, спрашивали. У меня было ощущение, что в Кызыле папу знают все, и папа знает всех.
Он до конца своих дней остался верен этому месту. Не хотел бросать могилы близких людей: на кызыльском кладбище похоронены его родители, и моя мама нашла покой там же. Папа постоянно ездил к дорогим могилам, ухаживал за посаженными им деревьями – соснами, кедром. Только сирень не смогла прижиться на каменистой почве степного кладбища.
Теперь родители покоятся рядом: папы не стало 16 сентября 2004 года, он три месяца не дожил до своего 76-летия. Я постаралась сделать одинаковыми их надгробные памятники.
Разбирая папин архив, нашла среди его бумаг приветственный адрес к его семидесятилетию. Такие добрые и важные слова коллег:
«Уважаемый Николай Васильевич! Вся Ваша трудовая биография посвящена делу развития здравоохранения нашей республики. В этом деле нет Вам равных. Вы были и остаетесь самым плодотворным организатором здравоохранения нашей республики. Для нашего поколения врачей Вы – особый символ учителя, наставника и руководителя.
Вы заслужили своим умом и делом высокие должности и почести от той республики, которой Вы столько лет преданно служите и отдали всю свою молодость, зрелость и мудрость, став по существу, сыном этой земли и народа, с которым продолжаете делить радость и страдания настоящего времени.
Лет до ста Вам жить без старости! Оставайтесь все таким же высоким примером служения Отечеству, медицине, народу.
Коллектив Тувинского центра клинической иммунологии. Декабрь 1998 года».
Заслуги и преданность делу Николая Васильевича Сизых были оценены и на государственном уровне: в 1966 году ему присвоено звание «Отличник здравоохранения РСФСР», в этом же году Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 декабря 1966 года он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. В 1976 году удостоен ордена «Знак Почета». В 1982 году был награжден медалью Монгольской Народной Республики, в 1970 году – юбилейной медалью к столетию В. И. Ленина.
А еще – многочисленные грамоты, благодарности. И звания Заслуженного врача: РСФСР и Тувинской АССР.
Говорят, что время лечит. Это неправда. Время не лечит и даже не притупляет боль от потери близкого человека. И девять лет, прошедшие без папы, не уменьшили моей любви к нему, моей тоски по нему, желания увидеть в зеркале что-то, напоминающее о нем.
Я похожа на папу, и когда смотрю на себя сейчас, в довольно приличном возрасте, то в своих глазах вижу что-то от его глаз. Мой нос – это папин нос, мои руки – это его руки. И синяя точка на левой руке – детский знак любви и преданности отцу – стала только чуть бледнее, но она – со мной.
И мне совсем неважно, что время идет, и я не становлюсь моложе, потому что в чертах своего лица вижу его черты. Это – внешнее, но еще мне хочется походить на него внутренне, хотя понимаю, что это невозможно: и время – другое, и сама я – другая.
К сожалению, на Земле он не дождался ни правнучки, ни правнука, Маша и Саша родились позднее. А папа всегда хотел мальчика, но сначала появились две дочери, а потом – две внучки: Ирина и Ольга.
Но моя дочь Оля родила сына Сашу, и я ищу и ищу уже в своем внуке папины черты. И нахожу. Папа был левшой от природы, о чем мало кто знал, потому что писал он правой рукой: еще в школе его отучили держать ручку в левой, всех левшей в то время строго переучивали на правую руку. Но колол дрова и бросал камни в Енисей он левой рукой, и делал все это очень ловко.
И двухлетний Саша сегодня бросает камешки в речку левой рукой. Смотрю на внука и понимаю, что он унаследовал леворукость – маленькую частицу моего папы, и хочу отыскать в нем другие черты его прадеда – Николая Васильевича Сизых.